Двое счастливых

Петька был небольшого роста, белобрысый, голубоглазый мальчик лет семи. Глядя на него любому было понятно — это абсолютно счастливый человек, как может быть счастлив ребенок в детстве, не подозревающий о трудностях жизни. Даже уход из семьи отца не нарушил его беспечного существования. Мать сумела объяснить произошедшее простыми словами — отец нас бросил, и так окружила своей непомерной любовью, что Петька не почувствовал себя обделенным, лишь где-то в глубине души зародился страх быть брошенным матерью. Постепенно эта боязнь улетучилась. Каждый день его был наполнен ощущением радости бытия, новизны, красотой окружающего мира. Жили они на окраине села, расположенном недалеко от большого города. Дом их был старый, бревенчатый, с огромной стеклянной верандой. В нем стояла русская печь, делившая помещение на кухню и большую комнату. На окнах висели красиво вышитые занавески, иконы обрамляли рушники ручной работы, на стенах располагались фотографии и портреты незнакомых Петьке родственников. Суровые лики святых казались мальчику всевидящими и всезнающими, иногда в сумерках, пытаясь уснуть, он разговаривал с ними и даже просил прощения за свои шалости. В доме стоял запах трав, аромат сухофруктов, специй и смолистый дух бревенчатых неокрашенных стен. Это был волшебный мир, наполнявший душу мальчика счастьем и гармонией. С некоторых пор в доме появилось еще одно абсолютно счастливое существо. Это было настоящее, живое пушистое и забавное чудо — щенок, которого привела жившая на веранде овчарка Лада. Несколько дней собака не подпускала никого к своему детёнышу, но настойчивость Петьки победила. Он забросил все свои игрушки и часами просиживал возле своего нового друга, которого назвал Марсиком. Делился с ним обедом, который оставляла мама, уходя утром на работу. Конечно, суп и котлеты с удовольствием уплетала Лада, а новорожденный лишь лакомился материнским молоком, смешно посасывая и повизгивая. Песик сворачивался клубочком возле овчарки, там же дремал и Петька, где и заставала его мама, вернувшаяся вечером с работы. Щенок, познавая окружающий дом сад, пытался все понюхать и лизнуть, научился догонять и приносить мячик, что вызывало у Петьки неописуемый восторг. Эти двое — мальчик и щенок — были бесконечно счастливы. Однажды утром все изменилось неожиданно и непонятно. Мама не ушла на работу, грустная и молчаливая, она целый день сидела у окна и смотрела куда-то вдаль. У Петьки появилось чувство тревоги, похожее на то, что бывает вечером в сумерках, когда в наступающей темноте чудятся тени и силуэты, пугающие неизвестностью. Ночью мальчик плохо спал, вздрагивая от далеких раскатов грома. Утром звуки приближающейся грозы все усиливались и приближались. Мама усадила мальчика на табурет и пыталась объяснить грохот за окном словом — война. По щекам её текли слезы, и это было очень страшно, он никогда не видел её плачущей. Она убеждала его не выходить на улицу, не подходить к окнам и ни с кем не разговаривать. Петьку обуял такой ужас, что он почти ничего не слышал и не понимал. В его голове кружились кадры из тех фильмов о войне, которые он успел увидеть множество за свою короткую жизнь. Пообещал матери во всем её слушаться и уговорил её переселить Ладу с Марсиком в дом, стеклянная веранда показалась ему ненадежным укрытием. Постелил старое одеяло за печью, устроил постель на троих, теперь он спал вместе с собаками. С этого дня жизнь в старом доме изменилась до неузнаваемости. Приходили какие-то люди, забирали вещи, продукты, шумели, ругались. Продолжалась канонада и обстрелы. Когда разбомбили несколько домов в их деревне, они, собрав все одеяла, подушки, теплые вещи, перешли жить в погреб. Там было сыро и холодно, небольшая свеча лишь немного освещала большое подземелье. Везде стояли ящики с картошкой, овощами и банки с домашними заготовками. Собаки спали в углу на куче соломы, а мама с сыном соорудили из ящиков помост и спали не раздеваясь, укрывшись ворохом одеял. Подолгу разговаривали и пытались согреться, засыпая только к утру. Петьке снился лес, где они когда-то собирали землянику, Марсик, гоняющийся за бабочками, речка, в которой он купался, — снилось все, что когда-то было доступно, а теперь казалось сказочным. По утрам мама с Ладой уходили в город, попытки поменять варенье на хлеб и крупы редко были успешными. Петьке было наказано сидеть дома, а с наступлением сумерек, — спуститься в погреб. Время тянулось нестерпимо медленно. По улице часто бегали люди, стреляли, проезжали ужасно грохочущие машины. Мальчику казалось, что его сердечко от страха выскочит из груди, зажмурив глаза и закрыв руками уши, прятался в шалаше за печью, и там же дожидался свою мамку Марсик. Приходила уставшая мама, варила картошку и овощи — они спускались в погреб и при тусклом свете свечи — ужинали. В одну из ночей их дом разбомбили и утром они с трудом вылезли наверх. Картина, представившаяся их взору, была ужасная. Вокруг дымились пожарища, не было видно ни одного уцелевшего дома, на ветвях покореженных деревьев болтались тряпки, пакеты, вдали слышался грохот орудий и гул самолетов, по селу бродили неприкаянные перепуганные животные. Мама с сыном весь день рылись на развалинах своего дома и выискивали уцелевшие вещи, аккуратно перенося их в погреб. Поужинали поздно, а утром Петька проснулся, поняв, что мама уже ушла в город, Лада, как всегда увязалась за ней в надежде найти по дороге хоть какую-нибудь косточку. Мальчик, обняв своего маленького друга, поднялся наверх, укрылся за остовом печки и просидел там длинный-предлинный день, прислушиваясь к происходящему в ожидании услышать шаги, такие родные и необходимые. В полной темноте, наощупь, они спустились в погреб. Не было спичек, не было возможности открыть хотя бы какой-нибудь компот. Всю ночь щенок дрожал и поскуливал, Петька долго не мог уснуть. В нем начал зарождаться давно забытый страх, что мама может его бросить. Спали они очень долго и, когда поднялись наверх, их поразила тишина. Только пение птиц и легкий весенний ветерок, доносивший запах степных трав, нарушали картину разоренной деревни. Не было видно ни людей, ни машин, казалось, что жизнь остановилась. Нестерпимо хотелось есть. Пробравшись в наполовину уцелевший соседний дом, Петька обнаружил несколько пакетов с макаронами, сгущенное молоко и тушёнку. Это был целый клад, и мальчик представлял, как обрадуется мама такому богатству. За несколько раз он перетащил продукты в погреб, с помощью ножа и камня кое-как открыл банку со сгущенкой, разбавил её водой из бочки для полива огорода и пытался напоить ей Марсика. Тот нюхал, запах напоминал ему вкус материнского молока, но что-то его останавливало, пугало. Мальчик плакал, уговаривая щенка поесть, разжевывал и предлагал поесть сухие макароны. Удалось лишь напоить его водой из бочки, которую тот лакал с огромным удовольствием. Затем они вдвоем съели банку тушенки и каждый из них опять пребывал в ожидании своей мамы. Петьке уже совсем не было страшно, он не реагировал на машины, людей, обстрелы, и все происходящее вокруг. Весь его страх можно было объяснить словами — мама меня бросила. Где-то в глубине души он надеялся, что она заболела, выздоровеет — и вернется. Ставил миску с водой, насыпал макароны и тушенку для Марсика, а сам целыми днями бродил по деревне. Иногда, вдруг, резко срывался с места и бежал к погребу, боясь, что разминется с мамой. Однажды на обочине дороги увидел мертвую Ладу и совсем не расстроился решив, что мать жива, надо просто набраться терпения и ждать. Проходили дни, недели, но ничего не менялось, наконец Петька смирился с мыслью, что мать его бросила, так же, как и отец. Он запрещал себе думать об этом и задался целью искать себе пропитание и беречь своего Марсика. Иногда его угощали едой проезжающие через деревню солдаты, питался он сырой морковкой, сухими макаронами и заготовками из погреба. Однажды, бродя по развалинам, мальчик попал под обстрел. Ударом пыльной, горячей волны его бросило на землю и неизвестно сколько он там пролежал. Очнулся в больнице, совсем не понимая, как он туда попал. Подступала тошнота, в ушах стоял звон и все тело казалось ватным, при попытке что-то сказать язык его не слушался. Медперсонал окружил его теплом и заботой, постригли, умыли и все время старались накормить. Он хорошо понимал, что взрослые относятся к нему как к несмышленому малышу. Речь к нему вернулась, но говорил он только о своем Марсике и отказывался отвечать на расспросы о родителях. Он постоянно плакал, страдая от мысли, что его щенок умер и лежит в таком виде как его мать Лада, но врачи считали все его состояние последствием контузии. Во время тихого часа мальчик пробрался в больничный сад, пролез через дыру в заборе и со всех ног помчался в сторону деревни. Дорога была ему хорошо знакома, раньше они с мамой приходили в больницу сделать прививки. Несколько раз его останавливали солдаты, он им весело отвечал, что спешит домой и наверно его вид внушал им доверие, поэтому его путь не занял много времени. Добежав до погреба, он с замиранием сердца спустился по лестнице. После яркого солнечного света глаза его ничего не видели. Мальчик шарил везде руками и со страхом и болью в голосе звал: «Марсик, Марсик». Еле слышный писк раздался в глубине подземелья и, наконец, руки его нащупали маленькое пушистое тельце своего друга. Обхватив своего любимца, прижав к груди, Петька осторожно поднялся наверх. Марсик тихонько повизгивал и щурился от теплых солнечных лучей, лизал лицо своего спасителя, а мальчик целовал его и приговаривал: «Молодец, умница». Они снова были вместе, вместе ели, спали и более счастливых существ не было на земле. А мир продолжал жить своей жизнью, война собирала жатву из убитых и раненных, и непонятно было, как может безмерная, всепоглощающая любовь этих двоих счастливых существовать рядом с дикой злобной ненавистью, заставлявшей людей убивать друг друга. Мария УРБАНОВИЧ

Источник

Предложить новость

Двое счастливых

Последние новости

Меры по предотвращению ВИЧ-инфекции в городе

Рост числа доноров костного мозга в Крыму

Рост заболеваемости респираторными инфекциями в Крыму

Частотник

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Категории