«Крымский патриотизм есть и он очень силён»,-В.Константинов

Прошли выборы, и Государственный Совет РК второго созыва приступил к работе: сформированы парламентские комитеты и Президиум ГС РК, намечены грандиозные планы. У коллектива «Крымских известий» есть уникальная возможность узнать обо всём, что называется, из первых уст – от главы крымского парламента Владимира Константинова. Этих встреч мы всегда ждём с нетерпением, готовимся к ним и знаем, что сможем обсудить много интересных и важных тем, получить ответы на любые вопросы, в том числе и личного характера. Наше общение и началось с такого.

– Владимир Андреевич, позади пять лет в российском Крыму. Есть ли разница между Владимиром Константиновым в 2014 году и Владимиром Константиновым в 2019-м? Преподала ли Вам эта пятилетка уроки? Какими они были?

– Думаю, произошедшие во мне перемены вы со стороны лучше прокомментируете. Моё внутреннее ощущение, что произошло кардинальное изменение. Так устроена жизнь: любой человек каждые пять лет меняется, происходит его «переналадка». Как в телефон приходит СМС: «Вам пришло обновление», так и в человеке. Мне кажется, важно не тормозить в себе эти изменения, не блокировать их, давать им развитие. Тогда ты меняешься и находишься в гармонии, стараясь адаптироваться к новому в жизни. Тогда ты современен, ты – в тренде. А если блокируешь перемены, застреваешь в каких-то догмах, то начинаются проблемы. Я наблюдал не раз, как люди переживали личностные трагедии, убив в себе способность меняться.

Для меня сложной моральной задачей было найти в себе силы избираться на второй срок. Я уже об этом говорил: год назад мои эмоциональные «батарейки» разрядились и сели конкретно. Тогда и Глава Республики Сергей Аксёнов примерно таким же выглядел. В период «Крымской весны» мы пережили небывалый оптимизм, вобрали в себя, как губка, ответственность. Тогда происходило столько интересного и важного, это толкало нас вперёд. А прошло время, и ты понимаешь, что сделал, что не сделал, что уже никогда не сделаешь, потому что это была романтика. Происходят осознание своей миссии, подведение итогов и возникает вопрос: «А есть ли вообще за что отчитаться?».

Но произошла переналадка, и перед вами сидит другой человек, осознающий всю ответственность за то, что надо сделать в предстоящий период. Думаю, вы всё это увидите, и мне не надо вам доказывать силу моих слов.

– Вы с Сергеем Аксёновым, безусловно, войдёте в учебники новейшей истории России как лидеры «Крымской весны». Скажите, не колебались ли вы делать ставку на крымский патриотизм? Это понятие философское, его руками не пощупаешь.

– Крымский патриотизм – это реальность, и мы на себе это ощутили. Вспоминаю 2005 год: поражение Януковича на президентских выборах. Я был в штабе и переживал такое разочарование, что жить не хотелось. Производственные совещания начинал с политики, не мог переключиться. Настолько это было драматично, несправедливо. А общаясь с киевлянами, наталкивался на другое восприятие. Они говорили: «Вас в Крыму заставляют голосовать за Януковича. Вот придут к власти демократы, поведут нас в Европу, и вы все тоже пойдёте». Переубедить их, что это не так, было невозможно. Причём речь не о каких-то фанатичных сторонниках Ющенко – с ними вообще было бесполезно говорить.

А потом, если помните, третий тур и столько было нарушений: избиратели не находили себя в списках, и чтобы проголосовать, им приходилось обращаться в суды. Казалось, у людей не хватит терпения, но я сам наблюдал, как ветеран порвал свой украинский паспорт и швырнул его, когда, вернувшись на избирательный участок с решением суда, всё равно не был допущен к голосованию. Видно было, насколько ему это важно. Казалось бы, откуда это в нём?

А во время референдума в 2014 году мы (я был в штабе) практически не занимались агитацией, не тратились на рекламу. Люди сделали выбор сами. Крымский патриотизм есть и он очень силён! В этом наша уникальность. Я был убеждён в результатах референдума. И мы были тогда готовы на всё, даже погибнуть. Мне президент задавал такой вопрос: «Вы боялись?». А чувство страха исчезло. Был уверен: то, что делаем, настолько велико... Если даже что-то произойдёт, значит, так и должно быть...

Я вспоминал ценности, которые лично для меня дороги: мои походы с отцом в детстве, рассказы ветеранов о войне. Я путался у них под ногами и слышал: Сталин, Берия, Маленков, Хрущёв... Вот как сейчас мы погружены в политику, так и тогда. Только то был иной мир, он нас и сформировал.

Помню мою первую поездку в Севастополь, когда нас пустили на военный корабль. Такая была гордость за страну, её мощь! Крымский патриотизм не надуман, он есть!

– Прошедшая пятилетка отмечена на только масштабными проектами, но и громкими отставками. Два вице-премьера, курировавшие реализацию ФЦП в Крыму, оказались в центре внимания Следственного комитета РФ: Олег Казурин уже отбывает наказание, а арест Виталия Нахлупина продлён до конца осени. Как в Крыму с нашим патриотизмом такое стало возможно?

– Не надо путать патриотизм с этим. Они находятся в разных плоскостях. Тут дело в природе самой власти, сложившейся при Украине. Она уже и не раздражала никого, все привыкли: деньги и власть – одно и то же. Мэры городов у нас были самыми большими коррупционерами и не сильно это прятали. А люди ещё и гордились: «Вот у нас какой мэр, вот что он делает для города!». И ничего, что Интернет пестрел негативными данными о его личной жизни. В информационном поле было столько грязи, что на неё уже и внимание перестали обращать. Вот из этой среды и происходят упомянутые ситуации.

Казурин, казалось бы, неизвестный человек, и произошедшее с ним – досадное недоразумение. А история с Нахлупиным для меня лично особая. Зная природу донецкой власти, в которой сформировался Нахлупин, я перед его назначением разговаривал с ним один на один и спросил: «Скажи, твои личные доходы достаточны, чтобы ты чувствовал себя в этой должности свободно? На тебя не давит, что тебе мало платят?».

(Лично на меня это никогда не давило, я всю свою зарплату отдаю и никогда этого не скрывал.)
Он мне тогда ответил: «Нет, меня всё устраивает, я богатый человек».
– Сейчас мы в Крыму буксуем с программами. Одновременно строятся тысячи объектов, и необходим человек, который бы, как минимум, понимал, что происходит, мог это организовать. Ты готов посвятить этому 2–3 года своей жизни?
– Да, мне ничего не надо, я всё сделаю.
– Твоя работа будет оценена, ты это увидишь. Если мы это сделаем, Крым станет другим.

Такой у нас состоялся разговор, и он взялся за работу с энтузиазмом. А потом стали курсировать нехорошие слухи. Я задал ему вопрос: «Что происходит?». Он утверждал, что всё враньё, наговоры, клялся детьми и родителями.

И когда, наконец, всё выяснилось, такое было опустошение, безысходность: «Кого не поставишь, все воруют. Где люди, с которыми можно работать?!».

Тогда и «разрядились батарейки». Это как борьба с ветряными мельницами, которые победить невозможно. Энтузиастов, готовых потрудиться на благо Крыма, нет. А на формуле: «Мы будем работать и на себя, и на государство» мы с Аксёновым положили крест ещё в 2014 году и не хотим к ней возвращаться. Она аморальна, в ней нет правды, потому что где этот край, что значит, работать на себя?!

Наша крымская особенность в том, что в 2014-м мы прошли через человеческое обновление, очищение и произошла переоценка, в том числе и друзей. Был момент, когда никто мне не звонил, чтобы поддержать, сторонились как от прокажённого и выжидали: «С этим лучше не общаться, вдруг его завтра посадят». Рядом оставались только самые близкие – им спасибо. Тогда и появился Аксёнов и разделил эту участь. Мы потому так близки с ним, что в тот период были вместе. Вопросы денег, личного благосостояния, даже семьи ушли на второй план. И дома мы перестали обсуждать финансовые проблемы – все разговоры о политике. Деньги перестали для нас играть ту роль, что была прежде. Мы стали чище. И не хочется никуда «прислоняться». Я не раз говорил Аксёнову: если власть станет грязной, то лучше из неё уйти. Пусть крымчане запомнят нас такими, какие мы есть. Настоящую историю о нас напишут, когда пройдёт много времени. Важно сохранить своё имя. Волею судеб нам посчастливилось стать участниками крымской истории. Это счастье для всего нашего поколения.

– Как вы относитесь к идее московских политтехнологов сделать выборы Главы Республики и Главы администрации Севастополя прямыми?

– Я категорический противник этого, потому что вырос в парламентской республике. Да, у нас есть Глава Республики, но он избирается парламентом. Сергей Аксёнов сам был депутатом и понимает преимущества этой формы правления. Если уйти на прямые выборы главы, то, как в других регионах, парламент потеряет своё значение, и статус депутата будет потерян. Нам и при этой форме надо ещё прилагать усилия, чтобы его поддерживать. Я сторонник парламента и мы это доказали во время «Крымской весны». Как бы пафосно это ни звучало, он именно тот орган, который стоит на защите интересов людей. Они доверяют депутатам защищать их права, делают это свободным волеизъявлением на выборах. У нас есть Общественная палата РК, и это хорошо, что она представляет интересы людей, но только парламент обладает такой прямой легитимностью. Общественник – уважаемый в узком кругу человек, а у депутата широкое представительство.

Посмотрите, какие процессы происходят в Государственной думе РФ. Обсуждается, как передать ей больше полномочий по контролю, а у нас это есть. Мы назначаем вице-премьеров, заслушиваем отчёты министров.

Важно, чтобы настроения избирателей трансформировались в парламенте в виде дискуссий. Если это есть, значит, парламентский институт сформирован правильно: идёт «выхлоп» и негатив в обществе не концентрируется. Если же этого нет, тогда всё переносится на улицу и возникают неконтролируемые ситуации. Парламентаризм необходимо постоянно развивать, общаться с людьми. Нам с Аксёновым удалось в эти пять лет уйти от противоречий, характерных для Украины. Если помните, было время, когда руководители городов игнорировали наш Совмин, не приезжали на совещания, а ездили напрямую в Киев, искали себе там политическую «крышу», их похлопывали по плечу, поощряя воевать с крымской властью. Вертикаль разбалансировалась до неприличия. Какой был от этой формы прок?! Она нам оставила разрушенное хозяйство, разброд и шатания. И все были друг другу враги. А когда люди воюют друг с другом, они ничему не рады: ни новым садикам, ни дорогам. Противоречия возникают на уровне сельских поселений: каждый хочет доказать, что именно он – источник истины.

– Прошло 100 лет, и снова в Государственной Думе России появились депутаты от Крыма. Как вы оцениваете их работу, помогают ли они республике?

– Оценку им давать пока преждевременно – впереди ещё два года работы, но мы уже начали над этим задумываться. Крымчане вносят законопроекты, но надо понимать, что в Думе свой порядок формирования мнения до принятия закона. И пока определяющего голоса Крыма там нет. Есть такие авторитетные регионы, как Татарстан, накопивший хороший региональный опыт и практику, являющуюся достоянием не только России, а всей Европы и мира. К ним даже из-за рубежа приезжают учиться.

А у нас другое преимущество – свежий взгляд на политические процессы в России. Наши депутаты видят то, чего не замечают другие. К примеру, угрозу, которую таят в себе либеральные движения. Их манят какими-то «конфетками», не понимая, что за этим стоит пропасть, развал государства. Так рухнула Российская империя, так развалился СССР. Я изучал это по разным источникам. Вместо того чтобы провести модернизацию, разрушают всё до основания. Либералам всё в нашей стране плохо и в этом они пытаются убедить людей. Такой нигилизм насаждался перед свержением Романовых: призывали отменить всё, и это привело к величайшей катастрофе.

Я не против улучшения отдельных элементов: давайте перенимать лучшее, как это делает Китай. Но зачем перенимать систему, основанную на западной ментальности? Но дискуссии на эту тему опять ведутся. Лизоблюдство перед Западом зашкаливает.

Выступая на фестивале «Великое русское слово», я приводил пример: насчитал в одном московском квартале 16 вывесок на английском. Покажите в Лондоне подобное, и я подниму руки – сдамся. Нашим людям кажется, это мелочи, они не понимают: наступит момент, когда мы перестанем любить свою мать – она же «не современная», не так модно выглядит. Нас к этому толкают, вселяя в человека комплекс неполноценности, причём с раннего детства: учи английский, иначе катастрофа.

Мы, крымчане, прошли через это. При Украине нас вели на Запад. И куда привели? Им важен процесс, а не цель. Сделать себя лучше мы можем только сами. Всего можно добиться, если только хотеть. Люди должны быть мотивированы желанием изменить мир вокруг себя. Меня, например, порадовала обновлённая набережная Салгира в Симферополе. Я даже Аксёнову сказал: «Тебе все рассказывают о плохом, а я расскажу о хорошем». Пять лет я ходил там по колдобинам, и мне было стыдно, что я – власть, а у нас так выглядит центр города. Теперь там приятно пройтись. Чем не Запад? Но русская культура обладает ещё и колоссальными целебными свойствами, она, как чистая вода, и её надо впитывать. А будете ту воду «пить», что на Западе, получите отклонение от норм морали…

– Вы говорили, у Донбасса не получится повторить крымский путь, ему надо искать свой. Прошло пять лет. Как вы думаете, там его нашли?

– Они идут таким путём, которого я боялся больше всего. Поясню почему. Многие мои родственники похоронены в Тираспольском районе. Есть там такое большое село (население более 10 тысяч) Владимировка – родина моих родителей. Историю нашей семьи там хорошо знают. Моего деда по отцовской линии раскулачили, и состоятельную семью Константиновых там до сих пор помнят. Я ездил туда каждый год на могилы, за исключением этих пяти лет, и меня люди узнавали, хотя я там не жил, просто похож на отца.

Регион Приднестровья очень драматичный, и картина там печальная: они «оттуда» ушли, а «сюда» не пришли. Я больше всего боялся, что такое может произойти с Крымом. Но это случилось с Донбассом, он попал в эту ловушку: люди морально не могут вернуться на Украину, потому что у многих убиты родные, разрушены дома, но и в Россию их тоже не принимают – они застряли на промежуточном этапе. У молодёжи там нет перспектив, и она старается оттуда уехать, потому что это деградирующие территории, работу найти трудно.

Единственное важное преимущество Донбасса перед Приднестровьем: у него открыта граница с Россией.

По моему мнению, жить на Украине как прежде они не будут никогда. Я общался с этими людьми: они сидели в подвалах без света и воды, теряли близких, находились в блокаде. Украина им не нужна после этого ни в каком виде. Переговоры, думаю, ни к чему не приведут. Представьте, что украинский министр внутренних дел приехал на Донбасс и остался жив. Им теперь даже невозможно просто встретиться лицом к лицу. Хотя был уникальный момент, но Порошенко его упустил. Когда он стал президентом, я ждал, что на следующий день он поедет в Донецк и поговорит с людьми, выслушает их. Я бы так сделал: «Чего вы хотите? Вам нужен русский язык? Я вам гарантирую. Что ещё вас беспокоит?».

В Донецке ждали этого. Да, это русскоговорящий регион, но у них не было радикальных настроений. И такого патриотизма, как у крымчан, у них нет. Какие-то небольшие полномочия их удовлетворили бы. Но Киев и лично Порошенко своими действиями сделали их врагами: пошли на обострение, убили тысячи людей, получили гражданскую войну. Представьте себе ополченца, у которого погибли жена, дети. Как такому человеку жить на Украине? Это очень тяжело. Для этого поколения, а, может, и вообще навсегда это становится невозможно. Это расплата Украины за государственный переворот. За всё приходится платить. И дай Бог, чтобы на этом всё остановилось...

Хочу передать один диалог, который мне очень запомнился. При Ющенко мне как чиновнику пришлось поехать в Черновицкую область – обычный визит. Один местный житель, полагая, что я из Киева, обратился с такой просьбой: «Скажите Ющенко, зачем он вытаскивает Бандеру и Шухевича? У нас одна половина села была в НКВД, а другая – в лесах, и убивали друг друга. Потом даже в родительский день на кладбище вместе не ходили. Мы только недавно примирились, а он опять поднял эту тему».

– Крымский патриотизм не мешает крымчанам тепло относиться к Украине как к стране. Многие сохранили украинские загранпаспорта, некоторые ездят за биометрическими, чтобы пользоваться безвизом. Как вы относитесь к этому?

– Давайте проанализируем результаты референдума, и получим ответы. Явка у нас была 82%. Из них 96% поддержали воссоединение с Россией. Не участвовало в голосовании 18% и плюс 1% высказавшихся за Украину. Если из этого отнять 12% крымских татар, то получается почти 8% не разделивших наш выбор. Это около 100 тысяч людей. Я даже знаю, кто они – в основном, сельские жители, которые живут в 3–4 районах вдоль Северо-Крымского канала. Их переселяли в Крым из Украины, и они до сих пор связаны с ней, говорят на украинском языке, ездят в гости к родственникам. От России они всё получили и дальше будут получать. Они первые, кто пишет требования мне и Аксёнову, но доброго слова о нас никогда не скажут. И всё, что мы делаем, будут подвергать критике.

Два года назад один такой человек, с которым я много лет проработал (он хороший труженик), уехал на Украину. Никаких претензий. Он объяснил своё решение тем, что там все его родственники.

Украинизация у нас шла своим ходом – таков наш крымский социум. Нам надо это знать, с этим жить и работать. Поэтому и украинский у нас один из государственных языков.

– Воспринимаете ли вы всерьёз президента Украины Зеленского? Есть ли у него политическое будущее? Сумеет ли он наладить диалог с руководством России?

– С одной стороны, многое из того, что кажется нереальным, становится возможным, если есть соответствующий человек. Какую страну в своё время получил Президент РФ Владимир Путин? Россия была на грани распада, а он изменил не только её судьбу, а и всего мира.

А что касается Зеленского, то всё намного хуже. Если бы он пришёл с миссией спасти Украину, он начал бы с других шагов. Страна разбалансирована, связи разорваны. Ему надо решать, что делать с Крымом, Донбассом. Захотел бы он приехать в Крым – ему никто бы не запретил. Это был бы поступок? Да. Мы бы ему всё рассказали, объяснили. Первое: мы тебя поддерживаем, но ты не трать на нас время и силы впустую. Займись территориальным устройством страны: проведите референдум и внесите изменения в свою Конституцию, укажите: Крыма нет – всё, забыли. А с Донбассом попробуйте пожить вместе, дайте ему особый статус – такой, который Крым получил в 1992 году, фактически статус государства. Но Украина не выдержала эти условия.

– Они и Донбасс обманут, он им не верит.

– Да, это вопрос: поверит ли им Донбасс, но допустим. И третье, что делать с русской общиной на Украине? Почему русский язык под запретом? Как вы можете уничтожать свои корни? Русский язык и культура питают украинский язык и культуру — любой филолог вам скажет, а вы это отрицаете. Чем вы собираетесь питаться, английским языком? И к чему это приведёт?

Если бы Зеленский пошёл на эти шаги, стало бы ясно, что он настроен серьёзно. И у него был бы шанс. А он пошёл популистским путём. Всё это уже было: чиновников в баки мусорные бросали, сажали на цепь губернаторов, чтобы показать никчёмность власти. И что дальше? Стали после этого люди жить счастливо: появились рабочие места, детские сады? Нет же! Путь этот тяжёлый — мы знаем. Сколько нам стоило, чтобы садики построить. А сказать красиво, модно представить – много усилий не надо, но «работает» это очень короткий период.

Знаете, почему на Украине проводят заседания правительства в закрытом режиме? Чтобы не показать на всю страну глупость министров. Ляпнут ещё что-нибудь не то. Что будет, если посадить за штурвал самолёта актёра, который играл в кино роль лётчика?

Не верю я в Зеленского. Ведёт он себя в политике несерьёзно, не анализирует. И ничего хорошего его не ждёт. Это мой личный прогноз. Он, может, и человек неплохой, не хочу судить о его человеческих качествах. Но когда ты занимаешь высокий пост, становится неважно, какой ты в быту – хороший, добрый, семьянин или нет. Ты в первую очередь должен показать, что ты эффективный руководитель, предпринять важные для страны шаги. Тогда ты станешь людям интересен, а так им нет дела до тебя, твоей жены и собаки.

– А чем закончится вся эта история с Трампом?

– Сейчас там начнутся история на истории, Украина будет жить историями. У нас с Аксёновым историй нет, есть дела. И с нас хоть каждый день можно спрашивать обо всём. Вопросы могут быть неудобными, но нам есть что ответить. А там – истории. Ими можно жить какой-то период в политике. И они пошли по этому пути: давайте отменим депутатскую неприкосновенность – отменили, неделю прохлопали – забыли. Давайте с Трампом скандал устроим – устроили, неделю проговорили – забыли.

Дело в том, что той Украины, что существует в мечтах, нет на самом деле. Люди вспоминают какие-то хорошие моменты из советского периода, когда были молоды. А сейчас Украина стала сюрреалистической. Слава Богу, что мы говорим о ней всё меньше и меньше. Я уже и не считают себя экспертом по Украине и стараюсь уходить от вопросов о ней.

– Какие плюсы и минусы вы видите в 4-дневной рабочей неделе?

– Не знаю, зачем поднимается этот вопрос. На мой взгляд, тема эта вредная. И не надо даже говорить об этом. Президент ставит такие задачи, что нам предстоит работать и работать. Но у нас стареющее население. И тех, кто должен работать, становится всё меньше. А посмотрите, какие отпуска огромные. Таких нет ни в Германии, ни в Японии, ни в США, хотя они имеют больше моральных прав, чтобы столько отдыхать.

Когда разбогатеем, и телефоны у нас будут нашего производства, и машины, и самолёты, и одежда, тогда и поговорим о 4-дневной рабочей неделе. А пока ни к чему отвлекать людей разговорами о ней. Столько дел, особенно у нас в Крыму. Мы дотационный регион, нам надо догонять других. Давайте проявлением крымского патриотизма станет 5-дневная рабочая неделя! (Смеётся).

– Вы нередко призываете местных руководителей проявлять инициативу, искать инвесторов. Не нарушает ли это вертикаль власти, не трансформируется ли она в горизонталь? Может, стоит пересмотреть систему координат?

– Вертикаль власти должна давать жёсткие надёжные гарантии того, что если кто-то вышел из колеи, всё будет поставлено на место, и власть будет восстановлена в полном объёме. Но я активный сторонник местного самоуправления. Речь об этом. У нас в Крыму есть примеры, из которых видно, что там, где оно хорошо работает, развивается потрясающая инициатива и даже люди становятся другими. Они уже не попрошайки, а партнёры. Считаю, делать что-то без людей – вредно. Скажем, построили большой детский сад, а потом выяснилось, что столько мест там не требуется. Значит, не сверились с людьми. Эта сила ещё не раскрыта в полном объёме. Посмотрите на село Красноармейское Красногвардейского района. И не мы это сделали, мы только им помогли и приехали с рабочим визитом посмотреть на результат. К ним и из соседних сёл люди приезжают и сокрушаются, что им не повезло с руководством. Так должно быть везде, как в Красноармейском, тогда и крымская мечта быстрее будет достигнута. Ну не приедет к нам Путин за нас наше счастье строить. Помочь – да! Быть партнёром – да! При поддержке федерального центра и инициативе на местах всё у нас получится.

– В Крыму довольно сложно оформить ипотеку: зарплата небольшая, всего два банка и даже при доходе в 35 тысяч рублей они отказывают. Непонятно и что будет со строительством. Как молодой семье приобрести хотя бы маленькую квартиру?

– Это очень серьёзный вопрос, мы его обсуждали на Президиуме, но однозначного ответа пока нет. По жилью мы входим в новую эру, если можно так сказать. На долевом участии в строительстве жилья была построена целая экономика, сформировалась вся цепочка взаимоотношений по недвижимости: люди, ментальность, судебная практика. Плохая или хорошая – она работала, а сейчас начался переход но новую схему.

Я всю жизнь посвятил строительству жилья и могу рассказать все перипетии, которые случаются на этом пути. Первое: попробуйте построить дом, если непонятно, как работают эскроу-счета. И такое положение не только у нас в Крыму – по всей стране. Много вопросов у экспертного сообщества. Выступая на форуме в Петербурге, я задавал вопросы министру, привёл ему свои доводы, и он не смог мне оппонировать, согласился со мной.

Получается, чтобы построить дом, необходимо 2,5–3 млн долларов, на два дома – понадобится 5 млн, на четыре – 10 млн. Много ли предприятий имеют такие суммы? Нет, конечно. Значит, первый минус – упадут объёмы строительства.

Даже если удалось построить дом, и начинается распродажа квартир. Думаете, они разойдутся, как пирожки? Нет, конечно! Мало кто способен заплатить всю сумму сразу. Значит, люди должны пойти в банк за той же ипотекой. На материковой части России 89 банков, аккредитованных для работы с эскроу-счетами, а у нас в Крыму всего два. И когда о нас чиновники говорят, что мы полноценный регион, я возражаю: мы станем таким регионом, когда и у нас будут работать все банки и между ними появится конкуренция, борьба за клиента. Тогда, может, и путь проще решать какие-то вопросы откроется.

Итак, дом построен и собственник, чтобы запустить его в эксплуатацию, заключает договоры на снабжение водой, электричеством, газом, и пока не все квартиры проданы, сам платит за всё это. Сейчас в месяц в лучшем случае можно продать 2–3 квартиры, значит, весь дом будет распродан в течение двух лет. Это в Симферополе, а в Евпатории – за три года, в Феодосии – за четыре. Кто готов вложить свои деньги на такой срок? Всё это убивает интерес к рынку недвижимости, инвесторы отхлынули от этого бизнеса, и нас ожидают далеко не радужные перспективы. Но для ипотечных кредитов не всё потеряно: президент Путин провёл серьёзный разговор с Национальным банком РФ о падении ипотечных кредитов на 13%.

– Вопрос по следам Санкт-Петербургского экономического форума, где обсуждались инновации, модернизация, автоматизация. В ситуации, когда три человека могут обслуживать целый цех, не возникнет ли в Крыму проблема занятости?

– Вы Карла Маркса читали? У него сказано: безработица – следствие рыночной экономики. Мы говорим: у нас есть свободные вакансии, но кого из вас можно устроить машинистом доярного цеха, где не хватает рабочих рук? Требуются водители грузовиков, но и туда вы не пойдёте. Такое будет всегда. Власти это надо иметь в виду и адаптироваться к запросам рынка. В западных экономиках даже смена власти происходит в случае, когда она не реагирует на эти вызовы. А спрогнозировать их невозможно.

У нас в Крыму другая проблема: мы пришли в Россию с искривлённой структурой экономики, потеряв многие производства. Например, завод «Фотон» в Симферополе, который давал до 20 тыс. рабочих мест. Развитие нашего города планировалось, исходя из этого. Чем теперь занять этих людей? И в сельской местности есть эта проблема. Комбайн через GPS убирает урожай, а сельчане спиваются – им заняться нечем.

Создание рабочих место – очень сложная задача. У нас мало такого опыта. Как убедить человека заниматься бизнесом, дать ему гарантии?

Время с «Фотоном» потеряно. В тот период он уже налаживал сотрудничество с корейцами, начал получать оттуда технологии, но власть упустила эти возможности, и завод остановился. Где сейчас найти инвестора, который с нуля создаст компанию по производству телевизоров? Надежда на крупные компании с материка, которые могут заполнить у нас эту нишу, создав крупные производства.

С мелким и средним бизнесом всё более-менее понятно. Перед нами пример Турции. Она на наших глазах создала свою экономику, открывая швейные цеха даже в неприспособленных помещениях. Я был на таком производстве: полуподвал высотой в 2,2 м и тысячи женщин за швейными машинами. Хозяин – молодой парень рассказал, как он это сделал: купил во Франции дизайн и лекала 10-летней давности и стал по ним шить костюмы. И наши люди везли эти вещи баулами.

Мы же в Крыму и сами могли бы создавать модели, у нас есть эти традиции, и много свободных женских рук: желающих работать за 50-60 тыс. рублей в месяц предостаточно. Нам надо научиться создавать такие рабочие места.

– А в туристическом комплексе у нас какие перспективы?

– Возможности у этой отрасли колоссальные. Все, кто в ней работает, испытывают сейчас подъём и рост рентабельности. Это наблюдается впервые в последние два года. Раньше плакали, что всё так плохо, а сейчас думают, как спрятать доходы. (Смеётся).

Газета Государственного Совета Республики Крым
«Крымские известия» от 10.10.2019 № 183